Эта статья подготовлена по материалам немецкого журналиста Гюнтера Продля.
Бостон. 14 июня 1962 года… Вечером ближе к семи Юрис Слезерс приехал к матери. Немного ранее, три недели назад, они разругались. И теперь, поднимаясь к ней в квартиру, Юрис страшно переживал. Третий этаж. Знакомая дверь. Постучал. Никто не открыл. Юрис спустился вниз, сел в машину и закурил, решив подождать. Как это ни странно, вместо матери в его размышлениях преобладала какая-то жалкая, по-купечески "сморщенная" мысль: он хотел забрать мебель, купленную за его деньги. Впрочем, мебель и "арифметику" ему можно простить, поскольку человек он был неспокойный и депрессивный, частый гость психиатрических клиник.
Прошло сорок пять минут, четырнадцать окурков упало возле машины, матери все не было. Наконец он не выдержал. Взбежал опять на третий этаж, постучал, а потом выбил дверь. Прибывшая полиция увидела в квартире разгром. Мать, Анна Слезерс, 55 лет, лежала на полу возле ванны мертвая — ее шея обхвачена поясом халата… Сын Юрис сделал странное заявление: "Она повесилась… Специально, назло мне, чтобы не отдавать мебель…". И разъяснил, что мать повесилась на дверной ручке, а пояс, на котором повесилась женщина, "соскочил со скользкой ручки".
Этих странных объяснений оказалось достаточно. Дело ясное — суицид. Но неожиданно прибыли сотрудники "убойного" отдела, которые после беглого осмотра тела версию самоубийства решительно отклонили. На место преступления были вызваны криминальные эксперты: врачи, фотографы. Очень скоро Юрис превратился в убийцу. Мотив — мебель. Его задержали, но только на три дня. Детективы, несмотря на старательность, ничего конкретного на него не нашли. Но взяли на заметку.
30 июня того же года в разгромленной квартире было найдено тело Нины Нихольц. Пожилую женщину изнасиловали, а потом удавили нейлоновым чулком. Детективы, вспомнив депрессивного "мебельщика", предположили, что Юрис совершил второе убийство для отвода глаз и, очевидно, ради этого усложнил преступление мерзким изнасилованием, потому что…
Никаких "потому что" не последовало. 2 июля обнаружилась третья страшная находка: мертвое тело Эллен Блэйк, одинокой женщины 65 лет. 28 июля, 19-го и 20 августа — за эти три дня число жертв выросло до шести. Дамская часть Бостона всполошилась. Полиция, потеряв всякую перспективу и бесцельно тыкая пальцем в небо, чтобы получить хоть какую-то информацию, пригласила к себе специалистов волшебных дел: колдунов, ведьм, ясновидящих…
Никаких улик не было.
Уныние усилилось, когда к следствию привлекли новейшую ЭВМ. Машина, получив параметры и все имеющиеся данные, выдала уникальный список подозреваемых, правда, очень подробный: 35 тысяч человек… В это число вошли те, кто, по мнению психиатров, страдал в детстве от деспотизма матери. Шесть убитых пожилых женщин подтверждали эту версию. Но улик на кого-то конкретного по-прежнему не было…
5 декабря, после долгого перерыва, неизвестный психопат задушил и изнасиловал седьмую жертву — Софи Кларк. Чтобы не повторяться, скажем: характер преступления был в точности похож на предыдущие шесть серий, за исключением одного — чернокожей Софи Кларк было всего 20 лет. Следом за Софи в последних числах декабря задушили Патрицию Бизет (23 года)…
За весь 1963 год маньяк прибавил еще три жертвы: 8 мая, 8 сентября, 23 ноября. А 4 января 1964 года двенадцатой стала Мэри Сюлливан (19 лет). На ее обезображенном теле посреди кровавых ран и разорванных одежд уютно устроилась чистая и красочная поздравительная открытка.
Терпению граждан наступил конец, и они вышли на демонстрацию. Год жуткого страха, беспомощность властей, новогоднее поздравление убийцы — все это вместе надломило и взбесило людей. На улицах стихийно вспыхивали рукопашные драки с полицией. Дело шло к бунту…
Вечером по телевизору показали генерального прокурора штата Эдварда Брокка. Он торжественно пообещал поймать негодяя, создать комиссию, в состав которой привлечь лучших специалистов из полиции и ФБР. Относительно спокойно прошли полгода. Маньяк почему-то затих, и бостонцы успокоились. Осенью следствие было прекращено, команду лучших сыщиков распустили.
Газеты по инерции вспоминали "бостонского душителя", причем каждая по-разному. Одни писали, что "двенадцать — это число наивысшей маниакальной амплитуды, после которого убийца сам превратился в жертву, то есть убил себя". Другие ссылались на Фрейда, говоря о том, что у маньяка был "эдипов комплекс", и чтобы избавиться от него и стать нормальным человеком, ему потребовалось убить всех этих женщин… Третьи, газеты власти, тянули одеяло на себя, уверяя, что "бостонский душитель" испугался принятых мер, словом: голосуйте за наших. Однако между опытными криминалистами высказывалось мнение о собирательном характере образа "бостонского душителя", который мог включать от 5 до 12 преступников, людей чрезвычайно больных, к тому же ужаленных американской разновидностью мечты: попасть на первые полосы известных газет.
16 февраля 1965 года полицию Бостона посетил известный юридический фокусник — адвокат Ли Бэйли. После короткого разговора он намекнул, что беседовал с "бостонским душителем". Над ним посмеялись. Но Бэйли невозмутимо продолжал: "Чтобы мой кандидат не оказался выдумщиком, достоверность его показаний мне надо проверить, вернее, сравнить с полицейскими документами по этому делу. Мне нужны все подробности и мелочи по двенадцати эпизодам, особенно те, что не попали в прессу".
Лейтенант Донован, выслушав адвоката, отрицательно покачал головой, сказав: "В 1964 году дело у нас забрала генеральная прокуратура. И оно по-прежнему там". Ли Бэйли спокойно ответил: "Тогда я пойду к ним. Учитывая близость выборов, они очень заинтересуется моим душегубом". (Здесь следует сказать, что в 1964 году, когда генеральный прокурор штата Брокк создавал специальную комиссию, он не включил в ее состав бостонских криминалистов, чем сильно их обидел.)
Донован, узнав о таком повороте и, видимо, не желая давать лишние голоса Брокку, остановил адвоката: "Постойте, Бэйли, где-то в подвале у нас остались копии...". Помимо документов, Донован нашел Бэйли помощника — лейтенанта Эндрю Туни из Эссекса, который был главным в команде лучших по делу "душителя". Неудачное расследование в Бостоне застопорило его карьеру в Эссексе.
Чтобы понять интерес Бэйли к "бостонскому душителю", придется объяснить, где и как адвокат встретил маньяка. Это смешно, но они "познакомились" в сумасшедшем доме! В начале февраля 1965 года Ли Бэйли бывал там по делам своего подзащитного — некоего Нэссера, который рассказал о своем интересном соседе Альберте де Сальво, слесаре 29 лет. Так вот, этот слесарь 27 октября 1964 года попал в тюрьму за ограбление, и пока он ждал суда, жена решила подать на развод. Приятели по камере подсказали ему спасительную поправку из закона: "чтобы сохранить жену, стань душевнобольным". Альберт постарался. И вскоре его перевели в психиатрическую больницу, и уже здесь он начал исполнять роль "бостонского душителя"…
Ли Бэйли, узнав поближе де Сальво, задумал хитроумную комбинацию. Он решил превратить Альберта из опереточного психопата в настоящего "бостонского душителя". Возникает вопрос: зачем? Все оказалось просто. Желание "играть" у де Сальво было огромное, а необходимый сценарный материал, в частности копии полицейских документов, предоставил Ли Бэйли. Помощником режиссера был лейтенант Эндрю Туни, который следил за правильностью технической стороны дела, а также вносил замечания и всяческие ценные поправки.
Через две недели выдрессированный Альберт начал давать показания своему постановщику Эндрю Туни, разумеется, уже официально. Ну и завертелись события, затоптались люди вокруг Альберта, нужные и просто зеваки. Ли Бэйли тем временем, сколотив отряд быстро пишущих "акул пера", приступил к выпечке документальной книги "Бостонский душегуб" — по горячим следственным протоколам, любезно преподнесенным Эндрю Туни.
Книга поступила в продажу через два месяца и моментально заняла первое место в рейтинге. К новому году ее тираж перескочил отметку 4,5 миллиона, но потом все вскрылось. После того как де Сальво на суде с треском провалил роль "душегуба". Вот и все, если не считать того, что Ли Бэйли на книге заработал огромные деньги, а Альберт — пожизненную "квартиру" в сумасшедшем доме…
Министр под кроватью
Вечером 14 декабря 1962 года в одном из самых дорогих районов Лондона — Регент-парке (ул. Вимпол-Мьюс, 17) — прозвучали выстрелы. К счастью, никого не убили, все пули пролетели мимо. Однако мимо кого? Полиция задержала злоумышленника. Им оказался молодой негр Джонни Эджкомб. Его показания, а говорил он очень охотно, вызывали легкую усмешку протоколиста: родился Джонни на Ямайке, был таким, как и все, где-то учился, любил музыку (джаз), а потом приехал в Лондон. Немного спустя его заметили и пригласили в джазовый оркестр лорда Астора. Джонни играл у него в замке на званых обедах, вечерах, даже по ночам — и таких людей видел! А что они вытворяли, эти "такие люди"…
Дальше в рассказе Джонни появились весьма пикантные сведения, которые в момент перешли в разряд секретных. Старший офицер удалил из комнаты всех "посторонних". У протоколиста потели ладони, когда он записывал подробности ночных разгулов. "Такие люди", а это были лорды, пэры, министры, миллионеры, умели жить с размахом, и на фантазии, иногда выходившие за пределы древнегреческих оргий, денег не жалели. Когда же сильно напивались, то просто бегали голышом за девицами известного поведения. Разумеется, одним бегом "мероприятия" не ограничивались: когда-нибудь они догоняли, да и девицы не особо спешили…
В какой-то вечер Джонни, играя на трубе, влюбился в одну из "прокатных" девушек — 20-летнюю Кристину Килер. Удивительная особа. Детство у нее было скверное, испорченное пьяным отчимом и деревянным сараем с прогнившим полом, который, помимо людей, приютил много "вольных" жильцов из насекомого царства. Где-то в 14 лет она "повзрослела" с каким-то американским летчиком и, получив первый гонорар, начала "карьеру". В 16 лет, внимательно посмотрев на свой сарай, поняла: "притяженья больше нет". И перевела свое "дело" в Лондон, устроившись работать в какой-то дешевый трактир.
Спрос на нее был внушительным, однако цена — не очень. Но через год ее "торговля" получила неожиданное развитие: цветной журнал показал Кристину у себя на обложке. Вслед за этой рекламой посыпались приглашения. Она перешла работать в кабаре элитного разряда. Дело пошло в гору, у нее появились богатые поклонники, был даже миллионер, но самым нужным знакомым оказался Стивен Уорд. Сомнительная личность, но отличный массажист, именно это каким-то образом вывело его на Уинстона Черчилля, а через некоторое время и на лорда Уильяма Астора. Последний в своем поместье разрешил арендовать Стивену дом, который вскоре превратился в бордель для "таких людей".
Уорд, оценив Кристину, начал вербовку, пообещав за "прокат ее красоты" огромные гонорары. Все шло хорошо, пока не появился Джонни Эджкомб со своей любовью, которая в скором времени зашла так далеко, что он начал называл Кристину своей невестой. Едва ли она была против, но бросать бизнес не спешила. А Джонни от ревности сходил с ума.
И вечером 14 декабря 1962 года, когда Кристину "арендовал" военный министр Великобритании Джон Деннис Профьюмо, в разгар любви, невовремя, в его квартире с треском открылась дверь и на пороге появился злобный негр Джонни с пистолетом. На помощь министру, который юркнул под кровать, бросается хозяин квартиры Стивен Уорд, и только благодаря ему пули пролетели мимо.
Министр был спасен, и все надеялись, что показания Джонни, даже если они и всплывут на суде, сочтут ерундой: кто поверит бешеному негру. Все так и было поначалу. Однако репортеры, уязвленные молчанием полиции, устроили свое расследование, результатами которого воспользовалась парламентская оппозиция. Но Профьюмо хладнокровно все отрицал. Ему поверили, как же иначе: слово лорда — почти закон. Впрочем, впереди был суд, где ожидали главного свидетеля покушения — Кристину Килер. Но она куда-то исчезла. А Джонни, получив семь лет, без лишнего шума отправляется в тюрьму. Все убедились еще раз: репутация военного министра — льва Британии — кристально чиста.
Но все-таки есть Бог на свете, есть. Приятельница Кристины по "бизнесу" Мэрилин Райс случайно оказалась в полицейском участке. Причина — поддельные водительские права. В лондонской КПЗ в какой-то момент ей стало страшно: сырость, решетки, стены давят. Она, чтобы вырваться, решает сообщить сенсацию: открыть настоящее имя неудачной мишени Джонни Эджкомба. Мэрилин выболтала не только имя министра, она рассказала все, наивно полагая — чем больше, тем лучше.
Полицейский, записавший показания, ей не поверил. Она обиделась и попросила принести ее сумочку, откуда высыпались фотографии из ночной жизни "таких людей". Один фотоснимок она прокомментировала: "Вот они, двое, пляшут!". На снимке был удивительный момент счастья: Профьюмо и Кристина — совершенно голые — танцевали твист.
Возник скандал, нет, скандалище! Газеты всех калибров и мастей подняли невиданный крик, особенно бульварные и тротуарные — эти, как всегда, отличились невероятной репортерской лихостью и сомнительными фотографиями. 5 июня 1963 года военный министр подал в отставку. Но оппозиция не унималась, требовала от правительства Гарольда Макмиллана полной капитуляции, намекая, что едва ли не весь кабинет министров побывал в "домике счастья" Стивена Уорда. Была создана комиссия лорда Деннинга, под патронатом премьера Макмиллана, который пламенно заверил общественность, что министров — "неджентльменов", если такие обнаружатся, он лично выведет из кабинета на пенсию.
Итак, комиссия приступила к делу, но брать оказалось некого, и, поскольку "лорд лорду глаз не выклюет", остался только один Стивен Уорд, на которого и повесили всех собак: сутенерство, растление малолетних и прочие несимпатичные уголовные статьи. 22 июля 1963 года тысячи жителей Лондона спешили в суд, увлекательный аттракцион приглашал желающих, правда, вместить всех не мог. Не беда, люди стояли на улице. На процессе Уорд был предан дважды, вначале своими высокими знакомыми, а потом — "прокатными" девушками. Впрочем, одна их них нарушила полицейскую дисциплину и рассказала правду, в частности то, что ей приказали свидетельствовать против Стивена, в противном случае грозили забрать ребенка в детдом. Она упорствовала около 12 часов — Стивен был отцом ее ребенка, — но когда полицейский сказал, что ее малолетнюю сестру также определят в детдом, она сдалась.
Другие пять девушек, запуганные полицией, рассказали очень много. Каждая из них добавила бывшему боссу по 5—7 лет, в итоге набежало около 35 лет. Не дожидаясь приговора суда, Уорд покончил с собой. Ему было 50 лет. Самоубийство было будто бы добровольным, — кто-то угостил его большой дозой барбитурата, но потом пробежал слух, что Стивен согласился "уснуть навсегда" ради благополучия своего ребенка.
|